Следующая песня – «Няня-убийца». Песня рассказывает о престарелой маньячке, которая нанимается няней в семьи, а ночью убивает детей во имя сатаны. Причем, она нанимается не просто для того, чтобы убить. Она, действительно, любит детей, однако, любовь к ПОСЛАВШЕМУ ее значительно сильнее.

Откуда у меня могла взяться такая бредовая история? Не поверите. Однажды я посмотрел по телеку комедию «Няньки». Помните, где два здоровеннейших качка занимались воспитанием детей. Так вот, в финальных титрах там играла какая-то забойненькая песенка. Вот я и подумал: о чем могут так забойно петь в фильме про нянек? И тут мне сразу пришла в голову вот такая мысль. Конечно, думаю, в той песне вряд ли пели о няне-убийце, однако, мысль мне понравилась, и я буквально за полчаса накропал текст. Правда, музыку я подобрал значительно позже.

При записи «Няни» мы старались сделать так, чтобы она получилась как можно забойнее. Но достичь забоя с таким звуком было нереально. Кроме того, темп также оказался не слишком быстрым. На концерте мы ее значительно быстрее оттарабанили. Песня была абсолютно проста в плане исполнения: простенький рифф и никаких соло. Чисто брутальная песня.

В оригинальном замысле после второго куплета должен был быть этакий сатанинский хохот, после чего уже шел второй куплет. Ну, не то чтобы сатанинский… Скорее мне представлялся этакий сумасшедший истерический смех. На концерте именно так и было, хотя смех получился, мягко говоря, неважно.

Так вот, когда дело дошло до записи голоса, оказалось, что принужденно посмеяться сумасшедшим смехом – дело архисложное. Как мы не старались, у нас ничего не получалось. Пытались рассказывать анекдоты, шли на другие ухищрения – ничего не помогало. Причем, при обсуждениях иногда смеялись до слез, но стоило только включить микрофон, как смех тут же обрывался.

На помощь снова пришли те самые сэмплы. Среди них мы нашли несколько симфонических вставок, одна из которых пришлась нам по душе. Она была идейно похожа на саундтрек к «Тому и Джерри», и мне сразу представилась такая картинка: некая старушка, представляющая собой рисованный голливудский аналог нашей старухи Шапокляк, в крадущейся позе, на одних пальчиках ног (как это часто делает вышеупомянутый кот Том) перебегает от одного фонарного столба к другому, причем, как это бывает в подобных мультфильмах, полностью скрывается за тоненьким столбом. Короче, это было то, что нужно. Эта вставочка добавила в песню гораздо больше сумасшедшинки, нежели это сделал бы самый идиотский смех. После вставки мы выдержали небольшую паузу, дабы напряженные нервы слушателей слегка расслабились. А затем шли припевы. Такая вот концепция.

Теперь о записи вокала. Нам хотелось сделать достаточно брутальную песню, поэтому мне, например, вокал в ней виделся по типу Алисовской «Паскуды». Я и пропел песню с той же хрипотцой, что и «Подарок колдуна». И даже больше, ибо здесь я специально нацелился на это. Вообще, мне очень понравилось, как я ее исполнил. И все же было видно, что это не совсем то. И тогда я предложил Бегемоту попробовать наложить на голос дисторшн.

Когда мы его наложили, то сразу поняли, что попали в точку. Мы даже не стали накладывать ревер, чтобы не убить складывающееся ощущение. Правда, при этом многие прикольные вещи, которые были в моем оригинальном вокале, замазались, но дело того стоило.

В довершение всего, Бегемот решил пропеть здесь своим чисто брутальным голосюгой бэки в припевах. Получилась очень гремучая смесь: мой надрывный, но довольно высокий голос, и его рык в стиле NapalmDeath.

В концовке я начал тянуть последнюю ноту, постепенно переходя на высокую сорванную ноту. Неожиданно получилось прикольно – было похоже на плач ребенка. Овердрайв сделал этот плач чуть более жутковатым. Короче, импровизация получилась весьма удачной.