Речитатив (2006)
Разочарование (*****)
У грозных богов ты сегодня в фаворе,
А завтра тебя растопчут, смеясь.
Не страшно поверженным быть богами,
Страшно богов своих сбросить в грязь.
На восковых крыльях, томимый мечтою,
Ты взвился до солнца, и рухнул до дна.
Не больно быть опаленным звездою,
Больно – когда остывает она…
Хочется крикнуть, в ответ – ни звука.
Одиночество нервы рвет тишиной.
Не стыдно рыдать на плече у друга,
Стыдно смеяться над ним за спиной.
Идти бы за солнцем, да ноги – ватные.
Где вы, все те, кого я так ждал?
Не жалко отдать жизнь другим по капле,
Жаль, если она никому не нужна…
Вальхалла (****)
Вдали грозный Один на души умерших
Натравливал призрачных псов.
Я слушаю отзвуки Дикой Охоты
В далекой чащобе лесов.
Один среди многих в заснеженном поле –
Не мертвый, но и не живой.
Смотрю, как валькирии белою вьюгой
Спускаются с неба за мной.
Там, где ветры сплетаются в один тугой узел, там, где о вечные льды бьется свинцовое море, там, куда уносятся воскурения с древних капищ и шелест священных рощ, там, в месте, откуда не возвращаются, лежат холмы Вальхаллы.
На черной ладье сквозь безбрежное море
Уйду в царство вечных теней.
И пусть по мне справят печальную тризну
Среди погребальных огней.
Пока не сомкнулись уставшие веки,
Вальхалла еще далека.
Последний раз лунные нити разрежу
Зазубренной сталью клинка.
Там, куда упираются своими вершинами черные курганы,там, где рождаются молнии и начинается небо, там, где солнце превращается в луну, там идет вечный пир для славных воинов, павших в битвах. Там – Вальхалла.
Хамелеон (****)
Оригинальный вариант текста можно прочесть тут.
Ты всю жизнь развивался под тепличным стеклом,
Каждый день упивался слащавым теплом,
Но ты брошен наружу – здесь холод и дождь,
Здесь жизнь и смерь вместе. И тело бьет дрожь.
Старый мир был раскрашен в два цвета всего,
И ты жил в черно-белой модели его.
Простота параллелей, концентричность кругов,
И за все эти годы слишком мало врагов.
Слишком мало минут, что хотелось забыть,
Слишком мало людей, что хотелось убить,
Слишком мало оттенков ты видел вокруг,
Но теперь эти стены разрушились вдруг.
Ты хотел забыть все то, что здесь увидал,
И от мира уйти, чтобы он не сломал.
Ты хотел убежать в черно-белый свой мир,
Но в последнее время он стерся до дыр.
Ты остался, и сам выбираешь свой цвет –
Можешь черным быть, белым, а можешь и нет.
Этот мир изначально был серым рожден,
Стань таким же, как он – ты же хамелеон!
День придет (***)
Рассыпая день за днем, жизнь идет своим путем,
Только путь ее лежит от тебя вдали.
Я пытаюсь этот путь хоть немного повернуть,
Сделать так, чтоб мы с тобой вместе быть смогли.
И пусть ночь теперь темна, и пусть впереди стена,
Но я верю – день придет.
Свет прогонит темноту, все преграды упадут,
И кто ищет – обретет свою мечту.
Что мне делать, подскажи. Я не знаю, как мне жить
Как смириться с пустотой, как ее принять.
Разрывая темноту, как слепой к тебе иду,
Так не хочется тебя просто потерять.
Последнее (****)
Последняя капля совести пропита
За бутылку самогона пьяному еврею.
Последние кораблики разбились о рифы,
Последнее слово не подходит по рифме.
Последние боги попрятались в книжки,
Последние связки порвались от крика,
Последние крысы живут по привычке,
Последние гвозди в последний гроб вбиты.
Последний палач клонит голову к плахе,
Последнее солнце взрывается стоном,
Последняя песня растворяется в страхе,
Последние звезды липнут к погонам.
Последний святой приложился к бутылке,
Последний цветок смял армейский сапог,
Последние деньги застряли в копилке,
Последний дурак решил, что он – бог.
Последняя пуля добралась до сути,
Расплескав в мир все мысли воспаленного мозга.
Последний родник весь наполнился мутью,
Последнее тело отдали розгам.
Последние слезы сожгли глаза солью,
Последней минутой рассыпался век.
Последний поэт был сослан в неволю,
В грязь втоптан ногами моральных калек.
Один (****)
Осторожный глоток телефонных звонков
В паутине холодных ночей.
Переломы подъездов, огни сигарет
И восторженный хрип палачей.
Гулкий стон остановок, задумчивый свет,
Исходящий от звонких витрин.
Пальцы сдавлены намертво, выхода нет,
Ты беспомощен здесь, ты – один.
Флегматичность замков, педантичность ключей –
В этом смысл, которого нет.
Иней шатких улыбок ты жжешь на огне,
Ведь тебе очень нужен свет.
В комбинациях слов ты находишь вопрос,
В пентаграммах читаешь ответ.
Фанатичность стекла, апатичность камней –
В этом смысл, которого нет.
Одиночество пьет большой город. Оно высасывает из него все краски, и небо становится серым, и витрины превращаются в тупые оскалы. Люди, как бесплотные тени, движутся, опустив глаза, в ритме, который диктует дикий пульс города. Город смотрит сквозь тени желтыми волчьими зрачками фонарей, насмешливо отражает их бесплотность в грязных лужах. Тени стынут на пронизывающем ветре времени, который сдирает с них лоск, обнажая морщины. Люди теряют все, но у них остается одиночество…
Паранойя (***)
Серые стены в бешеном танце вновь погружаются
В черное нечто.
Снова приходит время кошмара, снова кто-то
Хватает за плечи.
Чьи-то глаза и неверные тени меня обступают
Плотной стеною.
Хочется плакать, но слезы исчезли, один только ужас
Остался со мною.
Ночь чертит дьявольский круг, я не в силах уснуть,
И ты снова со мной, паранойя.
Каждый вздох – тяжкий труд, ночь сдавила мне грудь,
Мы остались вдвоем, паранойя.
Черные окна – пустые глазницы. Ночь сквозь них смотрит
В самую душу.
Грудь разрывают железные птицы, впиваются в горло
Когтями – и душат.
Разум мутнеет и рвется наружу, бьется, кричит,
Как подбитая птица.
Я умираю, не в силах разрушить этого круга,
Забыть эти лица.
Бьет по ушам чей-то дьявольский хохот, жжет как клеймо
Невидимый взгляд,
И я корчусь в постели, словно от тока, и слезы,
Не выйдя наружу, горят.
Бесконечная ночь, бесконечная пытка, бесполезна
Попытка зажмурить глаза.
Утром в смятой кровати, с нелепой улыбкой я усну
С каплей крови в седых волосах…
|
