Роковая встреча
Подарок колдуна
Реквием для незнакомца
Хозяйка марионеток
Сатанинский мельник
Няня-убийца
Дедово наследство
Больная любовь
Про жадного графа
«Роковая встреча». Эта песня стала первой из цикла Шутовских песен. Вернее, она была не первой (первой был «Поздний ужин»), но именно после этой песни у меня возникла идея наклепать несколько подобных текстов, чтобы как-нибудь выступить с программой собственных песен a-la Король и Шут, а может, и записать альбом.
Для тех, кто не в курсе, эта песня рассказывает о том, как один паренек на ночной лесной тропке встретил прекрасную девушку, которая поманила его за собой, пообещав неземную любовь. Он пошел за нею, позабыв обо всем, и так замечтался, что не заметил, как тропа завела его в гиблое болото. Ну а девушка, как водится, оказалась злой ведьмой.
Вообще, должен признаться, что данный текст мне очень нравится самому. Рискуя вызвать гнев (возможно, заслуженный) поклонников Короля и Шута, тем не менее, скажу, что, на мой взгляд, тексты «Сказочника Басни» куда сильнее и интереснее практически любых Шутовских. И по закрученности интриги, и по исполнению (да, да, а кто ж меня еще похвалит?!). Так вот, я думаю, что, несмотря даже на некоторую нарочитую топорность рифм, и простоту, и даже разговорность строчек, они все же с легкостью могут дать фору текстам Шута.
Что касается записи этой песни, то ничего особенного вспомнить не могу. Кажется, это была первая песня, которую мы начали сводить и обрабатывать. Вообще, сводить записанное мы начали только 1 ноября 2001 года.
Уже тогда мы поняли, что качество записанного материала оставляет желать лучшего. И не только в плане звучания. Наш не совсем удачный способ записи инструментов, а также моя лень привели к тому, что мы постоянно натыкались на какие-либо ляпы – мелкие, но вредные. Стало очевидно, что единственной надеждой на спасение становится компьютер. Ну и талант Бегемота, конечно, которому предстояло сделать конфетку из не совсем съедобной субстанции. И, надо сказать, он в этом преуспел. Применяя различные компьютерные эффекты (кстати, сил Sound Forge и Cool Edit нам оказалось недостаточно, и мы подключили к нашей работе еще и славную немецкую программу Cubase, где нашлись великолепные реверы и дисторшн-эффекты для гитары), он довел звук до границ приемлемого качества, хотя крутым наш саунд назвать было все равно нельзя.
В частности, в песне «Роковая встреча» наложенный на гитару эффект флейнджера спас главный рифф от полнейшего провала, а обработка барабанов в якобы басовом соло, сумела несколько отвлечь внимание слушателя от самого соло. Что касается этого пресловутого соло, то на репетициях я играл его более живо, но на записи пальцы мои и разум были скованы одной только мыслью: только бы не облажаться! Куда уж при таких условиях «наворачивать»!
Раз уж вспомнили, перейдем ко второй песне альбома – «Подарок колдуна».
Сюжет песни незамысловат. Парень привозит девушке из Африки магическую фигурку, подаренную местным колдуном. Та принимает подарок, ставит у кровати на тумбочку. А в одну прекрасную полнолунную ночь эта фигурка вдруг обращается в того самого колдуна, который прямо на месте тут же приносит несчастную девушку в жертву своему туземному богу. Короче, что-то такое, в стиле «X-files».
Что сказать о записи песни? Здесь, к счастью, не так много компьютерной ретуши, все звучит более-менее так, как мы это писали (облагороженный звук – не в счет!). Мне, лично, нравится соло в этой песне. Оно получилось довольно динамичным и прикольным.
Когда писали вокал, я почему-то стал петь хриплым голосом a-la Кинчев. Бегемоту это не особенно понравилось, но поделать ничего я не мог. Сам не знаю, почему так – ведь на концерте я ее пел совершенно нормально. Однако, мне лично понравилась такая интерпретация; наверное, именно поэтому она и осталась, хотя к концу песни мое подсевшее горло стало выдавать еще более хриплый тембр.
Кстати, как вы заметили, и в первой и во второй песне мы использовали бэк-вокал, и не просто бэк, а второй голос. Правда, тогда (да и сейчас) я был полным нолем в разложении мелодий на голоса, так что Тимашок, например, категорично залажал мои потужные попытки сделать отличные от оригинала вокальные линии.
Помниться еще, что большие проблемы возникли у меня с записью баса (в отличие от ритм-гитары, которую я, как вы помните, записал с одного дубля). В этой песне я в полной мере столкнулся с проблемой отсыхающей от перенапряжения руки. Дело в том, что мы играли на басу, ударяя по струнам только сверху вниз, таким образом, чтобы играть более-менее динамичный бас, нужно было с приличной скоростью махать рукой.
Следующей песней был «Реквием для незнакомца». Эту историю Ваня откопал в какой-то книжке страшилок, кажется, Эдуарда Успенского, или какого-то другого детского писателя. Правда, там она имеет, кажется, несколько иной финал. Дело в том, что то ли Ваня не так объяснил, то ли я не так понял, но в итоге вышло, что наш «Реквием» оказался не совсем похож на своего литературного прототипа. В принципе, думаю, это и к лучшему, тем более, что в оригинале конец был более скучным (хотя, хоть убей, не помню, чем там дело кончилось, хотя даже и читал потом этот рассказ).
Итак, о чем песня? Однажды вечером к одному известному композитору пришел некий незнакомец (лица разглядеть в темноте не удалось), и заказал за большие деньги реквием для себя, поскольку он уверял, что жить ему осталось ровно час. Композитор согласился, хотя что-то в незнакомце его так поразило, что он все никак не мог успокоиться. Однако, это никак не повлияло на творческий процесс. Реквием получался знатным. Но композитор все думал, пытался вспомнить, где он мог видеть этого незнакомца. И вот, поставив последнюю ноту на нотную линейку, он вдруг осознал, что незнакомец этот – это он сам. Ну и, как вы понимаете, на похоронах маэстро звучал реквием его собственного сочинения.
При записи песни я менял гитары: лучше звучащая, но с более жесткими и выше поднятыми над грифом струнами «Аэлита», на которой я играл гитарную подложку, затем сменялась «Музимой», на которой я играл рифф и соло. Но «Музима» почему-то звучала более кисло, поэтому и рифф получился несколько жидким, с небольшим намеком на кислотный саунд, который был привнесен Cubase.
Вообще в песне имеется несколько удачных, на мой взгляд, гитарных решений, но они все бледнеют из-за крайне непрезентабельного саунда. Также мы решили, дабы добавить песне немного «классицизма», вставить в качестве соло начальный фрагмент из произведения Баха… Не знаю, как оно называется… Что-то вертится название типа «Концерт в Bm», но уверен, что оно неверное. Так или иначе, это самое, наверное, узнаваемое произведение Иоганна нашего Себастьяна, так что все вы поймете, о чем идет речь, едва услышите само соло.
Кроме этого, мы решили вставить в песню в качестве концовки похоронный марш неизвестного мне композитора. Сам же марш также известен крайне широко, и наверняка, даже если вы не слышали песни, вы сразу поняли, что за музыку я имею в виду. Сначала предполагалось сыграть его на рояле. Но, во-первых, из доступных клавиш у нас в тот момент была лишь полудетская клубная Yamaha, на которой рояль, как, впрочем, и все остальные инструменты, был в достаточной степени условным. А во-вторых, Бегемоту хотелось сделать непременно чисто гитарный альбом, без всякого использования клавиш. Поэтому сыграли и этот реквием на гитаре. Должен сказать, что он от этого только выиграл.
Зато, когда мы писали бас, я все никак не мог попасть в темп этого марша, и постоянно разгонялся. Что самое интересное, что гитару (как ритм, так и соло) я прописал без проблем. А с басом вот все не выходило. Испортив впустую несколько попыток, я уже было отчаялся, но тут на выручку пришел Бегемот. Вспомнив свое басистское прошлое, а также то, что бас и барабаны являются родственными душами и образуют так называемую ритм-секцию, он взял бас и, кажется, с первой попытки его записал. Так что, в этой песне «перу» Бегемота принадлежит бас в похоронном марше.
А еще мы в эту песню вставили несколько сэмлов с какого-то синтезатора, которые оказались на диске с музыкальными программами. Это нейтральные завывания в начале, звук какого-то экзотического ударного инструмента в барабанной пробивке перед припевом, и звук бьющегося стекла, который должен был имитировать разбившийся о клавиши рояля стакан с вином. Правда, звук был больше похож на то, как будто билась банка толстого стекла, наполненная жидкостью, чья плотность явно в несколько раз больше плотности воды. Ну да нам было не до таких условностей. Зато этот звук очень эффектно бил по ушам и нервам, особенно тем, кто его не ожидал.
Пропел я ее, скажем, так себе. Теперь, когда все это уже дела давно минувших лет, я могу, наконец, признаться в страшной тайне. Когда мы писали голос к этой песне, звук, который выводился на наушники, оказался тиховат, так что спеть на полную у меня не получилось. Именно поэтому голос звучит как-то немного скучно. Или, может, это только мне так кажется. Но, так или иначе, а Бегемот ничего не заметил, а сам я ничего говорить не стал, я ж не самоубийца! Вот такое вот неожиданное разоблачение. Представляю, как будет недоволен Бегемот!
Ну и напоследок скажу, что в этой песне Бегемот также увековечил свой несравненный голос. Тот самый придушенный хрип перед последним припевом, символизирующий корчащегося в агонии композитора, был исторгнут именно Бегемотскими связками.
Переходим к следующей песне с нашего альбома – «Хозяйка марионеток». С этой песней, точнее, с ее созданием, произошла прелюбопытнейшая история.
Дело в том, что изначально эта песня называлась… «Поздний ужин», и повествовала о молодой паре, которая пришла в зоопарк, чтобы поглядеть, как кормят львицу. В итоге, предприимчивый работник зоопарка (в песне он фигурировал то в качестве уборщика, то в качестве сторожа) скормил львице их обоих. Упоминание об этой песне вы уже встречали на страницах этой книги. Мы пару раз пели ее на концертах. Если вы помните, это был медляк с быстрым припевом. Вообще, песня была довольно красивая.
Когда мы свели эту песню, она оказалась неожиданно слишком красива. Дело в том, что Бегемот наложил на перебор гитары очень красивый эффект «wow», что сразу сделало музыку необычайно лиричной. Плюс к этому мы потрудились над соляками, также наложив на них красивые цифровые эффекты. Короче, любому дураку стало понятно, что эта песня должна быть про любовь, и никакие поздно ужинающие львицы тут не катят. Причем, разногласий по этому поводу у нас с Бегемотом абсолютно не возникло. Я пообещал написать срочно новый текст.
Кажется, идея о девушке, которая влюбляет в себя парней, опаивает их чем-то, а затем превращает в марионетки, которые коллекционирует в запертом чулане, пришла ко мне то ли в троллейбусе, когда я ехал от Бегемота, то ли снова на лекции. Короче, идея была найдена, а дальше уже было дело техники. При этом я еще учел то, что в нашей новой аранжировке во втором куплете звучит довольно приятный соляк, который мне не хотелось заглушать голосом. Поэтому я изменил размер одного четверостишия второго куплета таким образом, что все слова пропевались в промежутках между звуками гитары. Название же «Хозяйка марионеток» являлось неким реверансом в сторону Metallica и ее песни с одноименного альбома «Master of puppets». Вот откуда взялась эта захватывающая история о несчастной любви!
Вернемся к записи. Самое интересное было, когда я писал спаренное соло после первого куплета. Дело в том, что писал я его чисто интуитивно. Мы ведь даже ни разу не слышали, как оно будет звучать вместе. Как вы помните, в силу особенностей нашей записи я писал и одну и другую линию только под барабаны. Чудо, что все более-менее совпало! Конечно, соло получилось не ахти какое. По звуку оно больше напоминает хор подвыпивших волынщиков. В плане сольфеджио, наверное, у большинства разбирающихся в этом предмете, тоже возникли бы претензии. Наверное, не все ноты комбинировались нормально, да и вообще, это было мало похоже на сдвоенные соло, например, Арии. И, тем не менее, это было первое сдвоенное соло в моей жизни.
Короче, песня «Хозяйка марионеток» появилась, можно сказать, не благодаря, а вопреки. Бегемот как-то сказал, что было бы классно, если бы у нас сохранились исходники, и из них можно было бы свести песни в чистом виде, не обрабатывая их компьютером. Боюсь, вы вряд ли узнали бы в этих монстрах знакомые вам песни. Та же самая «Хозяйка марионеток» выглядела бы просто отвратительно. Так что, несмотря на то, что альбом «Сказочника Басни» сыгран только на живых инструментах, назвать его абсолютно живым язык у меня не повернется.
Кстати, для научного обоснования искусственно ухудшенного звука вначале песни, Бегемот решил обставить это как разговор по телефону. Поэтому перед песней были сгенерированы звуки, имитирующие тоновый набор телефона. Кстати, мы «набирали» реальный Бегемотский номер. Если хотите, можете попробовать его определить.
Перейдем теперь к песне «Сатанинский мельник». В ее основе лежит история о том, как одинокий путник, заблудившись ночью в лесу, неожиданно вышел к старой водяной мельнице (хотя уточнения по поводу именно водяной мельницы в тексте нет нигде, но я именно так себе это представляю), где и попросился на ночлег. Мельник пытался его спровадить, говоря о том, что «на мельнице его сам дьявол мелет души», однако парень был из тех, кто воспитывался в духе научного атеизма, так что между перспективой провести ночь в холодном лесу и встречей с дьяволом выбрал все-таки последнее. Что сталось с этим комсомольцем – неизвестно, однако, последнее, что он увидел в рамках данной песни, был мельник с горящими глазами, который под шум неожиданно заработавшего мельничного колеса позвал паренька чёрта поглядеть.
Тоже, на мой взгляд, довольно интересный текст. Кстати, Ваня всегда смеялся над фразой «Я попросился на ночлег у мельника седого», потому как благодаря чудесам фонетики нашего великого и могучего, она неожиданно приобретает довольно смешной бытовой оттенок: «я попросился на ночлег у мельника Седова».
Идея данной песни была навеяна мне книгой Алексея Толстого «Князь Серебряный». Если кто читал, помнит сцену, когда князь… не помню, как его звали, давно уже читал, кажется, Вяземский, приезжает на водяную мельницу к колдуну-мельнику, чтобы просить его поколдовать, дабы вернуть расположение Ивана Грозного. Эта сцена глубоко запала мне в душу, и вот я, слегка трансформировав сюжет, сумел применить ее на практике.
Музыка к данной песне тоже имеет свою историю. Дело в том, что заглавный рифф (кстати, очень простой и довольно распространенный) этой песни до нее успел побывать, кажется, уже в двух наших песнях, правда, так и не увидевших света. Наиболее значимой из них была песня про ШабаШ, о которой я уже, кажется, писал ранее. Помните, такая сказочная песенка в стиле Короля и Шута. Так вот, она игралась у нас на тех же аккордах, что и рифф, и рифф этот был использован в ней, хотя и в нее он попал еще из какой-то песенки, уж и не помню. Так вот, добавив в имеющуюся музыку еще несколько аккордов, отчего она стала звучать еще более по-Шутовски, я получил очень приятную песню. Туда же пригодились и два соляка, которые я также придумал ранее для вышеозначенных песен. Правда, они игрались в другом размере, но решить эту проблему оказалось несложно. Поэтому, как вы обратили внимание, размер соло не совпадает в песне с размером всего остального.
За исключением «припева». Это вообще особая штука. Тут меняется и размер, и тональность. И вообще, это должно было быть неплохо, если бы было исполнено, как задумывалось. А задумывалось эта штука с хором. Ну, хор не хор, а так – трехголосье. В моем исполнении. Но, поскольку просто так я разложить на голоса не мог, мне нужна была гитара. Я планировал записать три вспомогательные дорожки с помощью гитары – по одной на свою линию, а затем пропеть их вместе с этой «фанерой». После чего гитару можно было убирать, а хор, естественно, оставался. Но, к сожалению, в момент записи вокала никакой, даже плохонькой, гитары под рукой не оказалось. Может быть, стоило пропеть хотя бы одно и то же раза три, чтобы получился псевдохор, но мы почему-то этого не сделали. Оставили чистый инструментал, который, вынужден признать, немного «оскучнил» песню.
Зато в куплетах я пел аж тремя разными голосами. Один – основной, ведущий. В первой половине куплета – второй, высокий, который вел несколько отличную от основной мелодию на октаву выше. Ну а во второй половине я старался петь a-la Горшок.
Кстати, мое мычание в соло вышло совершенно случайно. Я просто стал мычать, чтобы потренировать связки, будучи уверенным, что потом мы это просто вырежем, однако Бегемот жестами показал мне, чтобы я продолжал, так что я промычал до конца, и мы это оставили.
Вообще, нужно сказать, что эта песня оказалась очень насыщена не только вокально, но и инструментально. Там есть не очень заметные фенечки на гитаре, да и вообще очень много всяких ходов. Но почему-то у меня эта песня как-то выпадает. Она мне нравится, но как-то нейтрально. Думаю, все дело в этих неоконченных припевах. Вообще, на мой взгляд, это незаслуженно обиженная песня. Надо сказать, что и Бегемот говорил мне примерно то же самое, что эта песня и у него располагается в некой нулевой зоне. А ведь песня-то хорошая…
Следующая песня – «Няня-убийца». Песня рассказывает о престарелой маньячке, которая нанимается няней в семьи, а ночью убивает детей во имя сатаны. Причем, она нанимается не просто для того, чтобы убить. Она, действительно, любит детей, однако, любовь к ПОСЛАВШЕМУ ее значительно сильнее.
Откуда у меня могла взяться такая бредовая история? Не поверите. Однажды я посмотрел по телеку комедию «Няньки». Помните, где два здоровеннейших качка занимались воспитанием детей. Так вот, в финальных титрах там играла какая-то забойненькая песенка. Вот я и подумал: о чем могут так забойно петь в фильме про нянек? И тут мне сразу пришла в голову вот такая мысль. Конечно, думаю, в той песне вряд ли пели о няне-убийце, однако, мысль мне понравилась, и я буквально за полчаса накропал текст. Правда, музыку я подобрал значительно позже.
При записи «Няни» мы старались сделать так, чтобы она получилась как можно забойнее. Но достичь забоя с таким звуком было нереально. Кроме того, темп также оказался не слишком быстрым. На концерте мы ее значительно быстрее оттарабанили. Песня была абсолютно проста в плане исполнения: простенький рифф и никаких соло. Чисто брутальная песня.
В оригинальном замысле после второго куплета должен был быть этакий сатанинский хохот, после чего уже шел второй куплет. Ну, не то чтобы сатанинский… Скорее мне представлялся этакий сумасшедший истерический смех. На концерте именно так и было, хотя смех получился, мягко говоря, неважно.
Так вот, когда дело дошло до записи голоса, оказалось, что принужденно посмеяться сумасшедшим смехом – дело архисложное. Как мы не старались, у нас ничего не получалось. Пытались рассказывать анекдоты, шли на другие ухищрения – ничего не помогало. Причем, при обсуждениях иногда смеялись до слез, но стоило только включить микрофон, как смех тут же обрывался.
На помощь снова пришли те самые сэмплы. Среди них мы нашли несколько симфонических вставок, одна из которых пришлась нам по душе. Она была идейно похожа на саундтрек к «Тому и Джерри», и мне сразу представилась такая картинка: некая старушка, представляющая собой рисованный голливудский аналог нашей старухи Шапокляк, в крадущейся позе, на одних пальчиках ног (как это часто делает вышеупомянутый кот Том) перебегает от одного фонарного столба к другому, причем, как это бывает в подобных мультфильмах, полностью скрывается за тоненьким столбом. Короче, это было то, что нужно. Эта вставочка добавила в песню гораздо больше сумасшедшинки, нежели это сделал бы самый идиотский смех. После вставки мы выдержали небольшую паузу, дабы напряженные нервы слушателей слегка расслабились. А затем шли припевы. Такая вот концепция.
Теперь о записи вокала. Нам хотелось сделать достаточно брутальную песню, поэтому мне, например, вокал в ней виделся по типу Алисовской «Паскуды». Я и пропел песню с той же хрипотцой, что и «Подарок колдуна». И даже больше, ибо здесь я специально нацелился на это. Вообще, мне очень понравилось, как я ее исполнил. И все же было видно, что это не совсем то. И тогда я предложил Бегемоту попробовать наложить на голос дисторшн.
Когда мы его наложили, то сразу поняли, что попали в точку. Мы даже не стали накладывать ревер, чтобы не убить складывающееся ощущение. Правда, при этом многие прикольные вещи, которые были в моем оригинальном вокале, замазались, но дело того стоило.
В довершение всего, Бегемот решил пропеть здесь своим чисто брутальным голосюгой бэки в припевах. Получилась очень гремучая смесь: мой надрывный, но довольно высокий голос, и его рык в стиле NapalmDeath.
В концовке я начал тянуть последнюю ноту, постепенно переходя на высокую сорванную ноту. Неожиданно получилось прикольно – было похоже на плач ребенка. Овердрайв сделал этот плач чуть более жутковатым. Короче, импровизация получилась весьма удачной.
Ну вот мы и добрались до «Дедова наследства». Разговор об этой песне мы начали еще в самом начале главы. Однако, сначала, как обычно, о самой песне.
В ней рассказывается, как один деревенский мужик нашел на чердаке костюм повешенного за убийства деда. Несмотря на предостережения матери, он все же померил его. Далее у него следует провал в памяти, после которого он обнаруживает, что вся деревня перебита, что мать лежит в сенях, убитая. А по его рукам стекает кровь. Поняв все, мужик разодрал костюм на части, а сам повесился. Но, мистика на этом не кончается: сразу же после акта суицида горе-убийцы, костюм вновь собирается в единое целое, и вновь залегает в сундук, как охотник в ожидании новой жертвы.
Дело в том, что эту идею подсказал мне Бегемот. Она… приснилась ему. Прикиньте, у чувака сны захватывающие! Правда, там было не совсем так, как в песне. У него во сне, кажется, за людьми гонялся какой-то костюм-убийца. Он и за ним гонялся, наверное. Вот такой вот он ранимый, наш Бегемот.
Теперь перейдем к процессу записи. Как вы помните, данную песню мы решили писать Бегемотским способом: сыграть медленно, а затем разогнать на компьютере. Что ж, первая часть плана нам вполне удалась.
Мы действительно сыграли песню, никуда не торопясь. Однако, когда Бегемот стал разгонять уже сведенную запись, оказалось, что сделать это не так просто, как сказать. Дело в том, что при задании коэффициента ускорения свыше 10%, в песне появлялись весьма заметные артефакты в виде каких-то провалов, так что звук начинал блеять, словно он катился на заднице вниз по ступенькам. Поколдовав с настройками, Бегемот так и не смог ничего добиться. Пришлось оставить максимально приемлемый по соотношению скорость/качество коэффициент. Поэтому песня получилась, мягко говоря, не слишком забойной. А если быть более, честным, то она вообще выпала из контекста альбома, который весь был (не считая медляков), довольно шустрым. «Дедово наследство» получилась такой среднетемповой, отчего выглядела как-то основательно. Вообще, должен сказать, что неожиданно для нас самих, именно эта песня стала нашей любимой, и у меня, и у Бегемота.
Зато соляк во втором куплете меня откровенно радует. Как и вся песня в целом. Рифф, правда, получился дико похож на песню Короля и Шута «Невеста палача» с альбома 2000 года «Герои и злодеи». Однако, это было сделано непреднамеренно. Просто в то время я постоянно слушал Король и Шут, так что, естественно, многие их вещи крепко сидели у меня в голове. Так оно и вышло, что сочиненный рифф оказался частично заимствованным. Подумав, мы с Бегемотом не стали его убирать. Тем более, что весь альбом делался как трибьют Королю и Шуту. А в данном случае можно и поплагиатничать.
Голос писали к этой песне самым последним. Причем, решили разложить его на две партии – черезстрочно. Получилось очень прикольно. А припев пели уже оба голоса сразу.
С записью голоса вышел забавный случай. Вообще, обычно, когда мы писали голос, дома у Бордашевичей родителей не было. В крайнем случае, была тетя Нина (мама), но она всегда была достаточно лояльна к нашему творчеству, поэтому мы не слишком стеснялись ее. А в этот раз дома оказался еще и дядя Слава, то есть отец. При нем петь в полный голос я стремался. А дело было 28 декабря. Уже мне надо было на следующий день ехать домой. А мы хотели добить альбом непременно в этом году, чтобы на нем красовалась эта цифра – 2001, первый год тысячелетия. Так что, хочешь, не хочешь, а петь было надо именно сейчас.
Бегемот нашел оригинальный выход, подсказанный ему прочитанными когда-то воспоминаниями Вячеслава Бутусова. Он, в частности, рассказывал, что для первого альбома, который писал Nautilus, он записывал вокал… под одеялом, поскольку специальной оборудованной студии, естественно, не было, а под одеялом можно было не бояться отражений звука от стен. Так вот, Бегемот предложил мне пропеть партии вокала под одеялом. В конце концов, это был не самый худший вариант (если уж Бутусов так делал, то куда уж мне-то кочевряжиться?!), по крайней мере, можно было надеяться, что мои вопли будут не слишком слышны.
Короче, я залез с тетрадкой, в которой был записан текст, и с микрофоном под одеяло, и начал петь. Как назло, у меня почему-то не выходил припев. Непонятно из-за чего, я вдруг уходил ниже и пел совсем другую вокальную линию, которая, возможно, подошла бы для бэк-вокала, но в данном случае была совершенно неуместной. Так что я раз за разом перепевал эти строчки. А еще и эти «эй! э-эй!», которые идут в проигрыше после первого куплета…
Теперь можно перейти к песне «Больная любовь». Она повествует о безответной любви некого молодого человека к гипсовой статуе, расположенной, наверное, в скверике недалеко от его дома. Причем, в песне до последних строк сохраняется интрига, так что сразу понять, о чем идет речь, думаю, вряд ли получится. Все те переживания, которые там описываются, обращены словно к живому человеку.
Откуда же у меня такая тема, уже на уровне сексопатологии? Не поверите – все из классики. Александр Дюма-отец. Книга «Двадцать лет спустя». Там в одном месте граф де ла Фер (более известный как Атос) рассказывает д’Артаньяну, как в детстве он был влюблен в одну из греческих статуй, стоявших в особняке родителей. А вообще, эта история (я узнал об этом все из той же книги) восходит корнями еще в античность. Был такой миф, когда юноша настолько страстно полюбил статую, что она ожила. Мне лень искать имя этого юноши, да и, думаю, вам это не особенно интересно.
Возвращаемся к песне. Для того, чтобы записать ее, мы даже взяли акустическую гитару у соседа Бори. Я, вообще-то был против этого. Неохота было идти просить гитару; записывать акустическую гитару не так удобно – нужно микрофон держать возле нее, стойки-то нет (микрофон держал Бегемот); но самое главное – гриф там шире, чем на электрогитаре, и я уже отвык от такого грифа, так что мне было не слишком удобно играть. Но Бегемот настоял, в результате чего мы получили отличный звук, которого мы никак не добились бы от электрички.
Для этой песни я придумал бас, который, конечно же, был известен уже давным-давно, и был прост и элементарен, но, тем не менее, довольно красив. Кстати, когда я писал бас (тоже не с первой попытки), в одном месте я сделал ляп. Точнее, я сам толком не понял – ляп это, или не ляп. Подумал, что может быть, на записи будет и нормально. Поэтому не остановился, доиграл до конца, и Бегемоту ничего не сказал.
На записи нормально не было. Действительно, звук был не в такт, да и получился он очень корявым, будто я струну до конца не зажал (хотя, почему «будто»?). Короче, Бегемот был крайне недоволен. Если говорить интеллигентно, то он стал укорять меня за то, что я сразу не признался. В общем, эта нота уже не подлежала восстановлению, поэтому мы ее просто выкинули. Так что в одном месте даже не слишком внимательный слушатель услышит небольшую заминку в партии баса.
Что касается соло, то изначально мне хотелось сделать что-то тягучее, анархичное, и не слишком мелодичное. Что-то по типу Мавринского соло в песне «Все, что было». Но – я ведь не Маврин, поэтому ничего путного в таком духе мне придумать не удалось. Кроме того, для такого соло необходим соответствующий звук гитары, которого также не было. Поэтому я придумал гораздо более мелодичное соло, которое оказалось очень даже красивым, хотя из-за него и пришлось потом изменить один аккорд (соло я придумывал под аккомпанемент, который звучал только у меня в голове, так что в одном месте слегка вышел за рамки существующей последовательности аккордов). Потом, при сведении, Бегемот наложил на него шикарную реверберацию, так что этот соляк тогда для нас стал чуть ли не вершиной нашего творчества. Помню, даже Юля просила его поставить еще раз, чтобы послушать, настолько он казался хорош.
В тяжелой части песни бас захотел сыграть Бегемот. Естественно, у меня не было причин ему отказывать. Так что это была его вторая партия баса на альбоме, и, надо сказать, он отлично с ней справился. В частности, он сыграл неплохую концовку, на которую у меня не хватило бы смелости, поскольку я не захотел бы рисковать переписывать кусок еще раз. А для Бегемота это было не страшно.
Потом мы долго думали, как сделать тяжелую концовку еще более тяжелой. Я предлагал наложить на гитару какой-нибудь флейнджер, чтобы получить немного кислотный звук. Мы попробовали, но получилась лажа. Тогда мы решили поэкспериментировать с голосом. Удачно получилось с наложением эха, причем сложного, разложенного по каналам. Накрутив параметры, так что эхо стало чуть ли не громче самого голоса, мы, наконец, остались довольны. Действительно, эхо добавило какого-то драматизма, а в конце, когда уже стихают инструменты, можно услышать эхо от моего протяжного «а-а-а», которое напоминает крик ворон, кружащихся над покошенным крестом старой часовни.
Ну что ж. Вот мы и добрались до последней песни. «Про жадного графа». В ней рассказывается о партии в карты, произошедшей среди трех друзей-аристократов. В конце концов, граф, которому не везет на протяжении всего вечера, напивается так, что выхватывает шпагу и пронзает своих товарищей, а затем забирает все золото и уходит.
Никакой особенной истории о происхождении данного текста у меня нет. Просто пришла как-то в голову такая вот незамысловатенькая история.
Отличительной чертой данной песни является, прежде всего, тот факт, что в буклете о ней сказано, что музыка написана А. Федоровым и И. Бордашевичем. Действительно, основной рифф, который играется в качестве проигрыша, был придуман Ваней еще в 1999 году, когда мы репетировали в гараже перед тем самым знаменитым концертом 15 августа 1999 года. Тогда мы, в основном, и поиграли с Ваней этот рифф, поскольку другие песни у него не особенно получились. Так вот, теперь я вставил этот рифф в свою песню, а, если точнее, то нарастил на этот рифф аккорды для пения – и песня получилась!
Во время записи барабанов для этой песни произошла небольшая неприятность: чего-то случилось то ли с микшером, то ли с микрофонами… Хотя нет, микрофоны-то тут причем? Короче, барабаны оказались записаны в моно. Честно признаться, если бы Бегемот мне этого не сказал, я бы сам никогда и не заметил. Даже не так: несмотря на то, что Бегемот мне об этом сказал, я все равно не замечаю принципиальной разницы в барабанах этой и других песен. Но факт есть факт.
Другой факт. Для разнообразия песен, я предложил в данной песне сыграть в куплетах некий переборчик на замьюченной гитаре. В голове звучало очень прикольно. Но когда мы наложили мой «переборчик» на песню, то выяснилось, что это полный отстой. Бегемот хотел в очередной раз «похвалить» мой талант гитариста, но, к счастью, мы решили попытаться что-либо сделать с этим недоразумением (я имею в виду мои гитарные изыски) при помощи компьютера. И решение нашлось! Бегемот попробовал наложить эффект «сниппер», который неожиданно пришелся очень в тему. Так что, к сожалению, эти прикольные гитарные фишки, которые вы слышите в данной песне, по сути, ненастоящие, а являют собой очередной образчик сделанной из дерьма конфетки.
Запись голоса Бегемот доверил мне самому (ему в это время нужно было срочно уехать, кажется, за расчетками для института, и он взял с собой Ваню). Это был праздник! Я писал голос, не оглядываясь постоянно на Бегемота. Естественно, продуктивность у меня возросла многократно. Когда Бегемот приехал примерно через час, я показал ему вокальные партии не только к «Жадному графу», но и еще к двум песням (не помню, каким).
Надо ли говорить, что все мои записи тут же направились в корзину. Пришлось перепевать все заново. Единственное, что осталось с моего праздника жизни, это все эти бравые вскрики в конце песни, которые я делал от наслаждения жизнью. Их только и удалось спасти, да и то, кажется, не в полном объеме.
Наверное, в плане вокала «Про жадного графа» доканала меня больше всего. Дело в том, что у меня имеются некоторые проблемы с дикцией, которые превращаются в серьезные, когда я волнуюсь. Так вот, я перепевал эту песню раз пятнадцать. Главная проблема заключалась в строчке «а затем и второго проткнул граф насквозь». Выговорить это мой язык был просто не в состоянии.
В конце концов, мне удалось кое-как пропеть эту строчку, но оказалось, что я напортачил в других местах. Наиболее заметно это в том же третьем куплете: «и улыбка СПОЗЛА у барона с лица». Дальше есть еще момент, где я пою что-то вроде: «сделал выпад старик, и барон вдруг УПАА». Но здесь, я думаю, виноват Бегемот. Скорее всего, когда он вычищал всякие посторонние шумы из пауз между звуками, он отрезал окончание звука «л». У меня такие же штуки случались при записи сольных песен.
Ну вот так и закончился этот альбом. 29 декабря 2001 года была досведена последняя песня и альбом был торжественно залит на компакт-диск.
/Взято (с сокращениями) из мемуаров/